Воскресенск прифронтовой

Глубокой осенью 41-го года враг подошёл совсем близко к Москве. Воскресенск оказался в прифронтовой зоне. Прокатилась по Москве и области знаменитая паника 16 октября, прокатилась и сошла на нет. Сталин остался в Москве, не бросил столицу. В наших местах о каких-либо волнениях во время паники 16 октября воспоминаний не сохранилось, но о том как, например, в пригородном селе Сабурово собирались бежать в овраг Обалы – прятаться от немцев, такой рассказ мне слышать приходилось. «Как подошли немцы к Москве, мы все в панике, мать, четверо детей, три бабушки, стали обутые собираться, бежать в Обалы. Там хотели от немцев прятаться! Потом только опомнились». Рассказывала мне это Евгения Михайловна Орлова, 1934 года рождения.

Началась эвакуация химкомбината. Оборудование ночами торопливо разбирали, грузили на платформы, цепляли «теплушки» для людей, свисток паровоза – и очередной эшелон уходил на восток. Производственные помещения химкомбината готовили к взрыву.

Мобилизованные со многих мест колхозники и горожане – воскресенские, егорьевские – строили оборонительный рубеж на левом берегу Москвы-реки, у Неверовского моста, и вверх, и вниз по течению, начали по теплу и продолжили в лютые морозы. Копали окопы, противотанковые рвы, обустраивали позиции для орудийных и пулемётных расчётов, делали противотанковые завалы в лесах – как во времена татарских набегов засекали лес, валили деревья вершинами в сторону врага, крест-накрест, оставляя высокие, метр с лишним высотой, пни. Противотанковый ров ниже Неверовского моста позднее стал водоёмом, ловили там рыбу, заходившую по полой воде из Москвы-реки — сейчас на этом месте возвышается первая Белая гора.

В Воскресенске на случай возможной немецкой оккупации готовили подполье, наметили явочные квартиры, подобрали надёжных людей, а в Хорловских лесах были созданы секретные базы для районного партизанского отряда. Первым его командиром стал секретарь райкома партии Борис Лаврович Худолей, а парторгом отряда назначен парторг ЦК ВКП(б) на химкомбинате Михаил Никитович Матвеев. Будущие партизаны – партийные и советские работники, рабочие и инженерно-технические работники ведущих предприятий города и района приняли на лесной базе присягу. В котельной химкомбината жгли городской архив, подшивки местных газет. Часть самых ценных документов отправили в тыл.

Над городом и районом осенью 41-го по-хозяйски летали немецкие самолёты (сбивали их крайне редко). Химкомбинат немцы почти не бомбили, надеялись захватить его целым. Они хорошо знали предприятие – до войны на монтаже оборудования здесь работали инженеры из Германии. Главной целью вражеской авиации стала железная дорога Москва – Рязань, а особенно – узловая станция Воскресенск. Бомбёжка станции носила неоднократный и ожесточённый характер. Пытались немецкие лётчики «обрушить» Неверовский мост, но мост стоял, как заворожённый. На станции Фаустово с многочисленными жертвами бомбами был разбит стоящий на путях пассажирский поезд. Паровоз в этот момент заправлялся водой на водокачке. Ещё один пассажирский поезд, который шёл на Москву, попал под удар на перегоне Бронницы – Фаустово. Тем не менее, железная дорога продолжала работать, движение сорвать не удалось. Осенью 41-го в районе деревни Трофимово на железнодорожном полотне между рельсов обнаружена неразорвавшаяся авиационная бомба, внутри сапёры нашли записку со словами: «чем сможем, поможем». Вероятно, эта бомба побывала в руках доброжелателей советского государства.

Немецкие лётчики обычно не отказывали себе в удовольствии обстрелять из пулемётов группы взрослых и детворы, стреляли и бросали бомбы даже в дошкольников. Это проходило во многих местах. Моя крёстная, в ту пору 18-летняя, осенью 41-го стала свидетельницей атаки немецкого самолёта на колонну красноармейцев, которая шла по улице Советской мимо клуба химкомбината в сторону платформы 88 км, среди бойцов этой колонны были убитые и раненые. Учитель Михаил Тимофеевич Синигин вспоминал: «Немцы рвались к Москве. Немецкие самолеты стали залетать и к нам, бомбили станцию Воскресенск. Помню, один раз дали пулемётную очередь по двору «серого дома» (теперь дом 13 по Октябрьской улице), где мы жили».

Вообще, случаи, когда обстреливали с воздуха горожан, работающих в поле колхозниц, идущих в школу или играющих детей, одиночных пешеходов осенью 41-го стали в наших местах массовыми. Хотя, обычно немцы промахивались. Бывало и так, что просто пугали – заходили на группу работающих в поле женщин и любовались их паникой. Или же специально стреляли мимо. Также вражеские самолёты сбрасывали листовки, так называемые «пропуска в Германию».

Морозными ноябрьскими ночами 41-го воскресенцы с тревогой прислушивались к гулу артиллерийской канонады. От этой канонады еле слышно дребезжали стёкла окон. 5 декабря началось контрнаступление Красной армии и немцев отогнали. Эти месяцы – октябрь, ноябрь, начало декабря стали одним из самых драматических моментов в истории молодого города.

По воспоминаниям главного инженера химкомбината Фёдора Андреевича Кузяка, в первую военную зиму голода не было, но жить пришлось на химкомбинате, так как в многоквартирных домах отключили отопление. Нужно ещё добавить, что часть  воскресенцев – не получавшие рабочих карточек на продукты, не имевшие собственного хозяйства и огорода, не имевшие поддержки из деревни, эти воскресенцы в первую зиму войны   крепко голодали. Иждивенцам и детям по карточкам продавали по 400 грамм хлеба в день. Кроме того, указанные группы населения получали право купить килограмм макарон и круп, сахара и кондитерских изделий полагалось детям 1 кг, а иждивенцам – 600 грамм.  Всё это – на целый месяц. Детям также выделяли по 300 грамм рыбы и 300 грамм жиров на месяц, иждивенцы же этого были лишены. Карточную систему ввели в Воскресенске ещё 20 июля 41-го.

Мне крепко запомнился рассказ пожилой жительницы деревни Глиньково, бывшей трактористки Клавдии Фёдоровны Колосковой (1923 года рождения), весной 42-го она работала, пахала. Трактористок кормили хорошо. Вдруг видит она тоненького городского мальчика с торбочкой, который пытался копать оставшуюся с осени картошку на убранном картофельном поле. Девушка подъехала к нему и сказала: «Садись, милый, я тебя отвезу, покажу где целый ворох этой прошлогодней картошки лежит». Отвезла, там он набил картошкой свою торбочку. Потом поехала пахать, а он сидит, от голода сил нет у него идти… Пропахала загон, с полчаса прошло, снова вернулась на то место. Мальчика не было. Убрёл…

Весной 42-го и 43-го для горожан начали выделять маленькие земельные участки под огороды, например, на месте позднейшей улицы Менделеева, эти клочки земли спасли немало воскресенцев от голодной смерти. Распределение участков, бывало, шло с конфликтами.

В сельской местности кипели свои страсти. В Сабурове в первую военную зиму не работала начальная школа, учителя взяли на войну. Директор Марчуговской семилетней школы Панов в заметке «Долг родителей» от 19 февраля писал, что многие родители в тревожную пору зимы 41-го перестали отпускать своих детей в школу и даже открыто говорили, что учёба им не нужна. Александр Иванович Панов всего лишь пару недель спустя после публикации заметки призван в ряды Красной армии и уже в начале мая 42-го погиб на фронте, точнее сказать, умер от ран.

К величайшему сожалению, подробных и откровенных мемуаров воскресенцев о тех днях почти не сохранилось. Город был в значительной степени рабочий, пролетарский, тех, кто мог и любил писать, оказалось среди них единицы.

В воспоминаниях жителя соседней Коломны Василия Васильевича Немова о военном времени приводится замечательный эпизод, связанный с Воскресенском. Немов работал директором Летнего театра в Коломне и оставил интересные воспоминания, которые, к сожалению, пока не изданы и хранятся у коломенского краеведа Валерия Ярхо. В последних числах ноября 1941 года немецкие танки прорвались с юга к Кашире. Это был очень опасный момент. Кашира ещё не была захвачена, но висела на волоске. До Воскресенска немцам оставалось пройти всего ничего – чуть более 50 км. А надо сказать, что в Воскресенске, на станции, по адресу: Вокзальная улица, дом 18, находилась кинобаза – там хранили плёнки фильмов, которые приезжали и брали на время из разных городов и весей юго-восточного Подмосковья. Открыли её в ноябре 1938 года, первым заведующим был Долотов. И вот из Коломны женщина отправляется в Воскресенск на базу за новыми фильмами. На кинобазе она стала свидетелем такой сцены. В Воскресенск звонит по телефону из Каширы директор театра и с тревогой говорит: «У меня идёт киносеанс, крутят фильм, но в город уже входят немцы. Что делать?» Воскресенский начальник: «Какой фильм?» Из Каширы отвечают: «Чапаев». Начальник, невозмутимо: «Крути дальше, пусть полюбуются!» Имелось в виду, пусть немцы смотрят фильм «Чапаев». Но немцы были остановлены на окраине Каширы и вскоре отброшены, в сам город они не вошли и посмотреть «Чапаева» в каширском театре им не довелось.

А всего несколько дней спустя, 5 и 6 декабря 1941 года началось контрнаступление Красной армии под Москвой, оно развивалось успешно, линия фронта откатилась на запад и жители Воскресенска смогли, наконец, перевести дух, стало ясно, что оккупация городу и району больше не грозит. Но до Победы ещё было далеко…

 Андрей ФРОЛОВ, историк-краевед

#воскресенск #новости #куйбышевец #воскресенскийкраевед #вов #битваподмосквой #75летпобеды