Из Воскресенска – на ядерный полигон

В августе исполнилось 75 лет с момента атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. В 1945 г. человечество увидело чудовищную силу оружия массового поражения. Стало понятно, что в первую очередь оно будет нацелено на Советский Союз. И тогда в СССР в ускоренном порядке создали собственный «ядерный щит». Большая заслуга здесь принадлежит не только ученым и конструкторам, но и испытателям. Среди последних были и рядовые военнослужащие. Их в стране сравнительно немного, поэтому особенно интересно получить информацию именно от земляка-воскресенца…

Во льдах Арктики

В СССР ядерные испытания начались в 1949 г. на Семипалатинском полигоне. Но он имел ограниченные возможности. Первый же взрыв большой мощности наглядно показал, что ударная волна может достигать населенных пунктов и выбивать стекла даже за 350 км от эпицентра. Кроме того, в казахских степях отсутствовали условия для подводных и надводных испытаний.

Тогда выбор пал на заполярный архипелаг Новая Земля. Там полигон можно было расположить на расстоянии до 500 км от гражданских поселений и трасс Северного морского пути. Геологические особенности этих арктических островов создавали условия для полной локализации продуктов ядерных взрывов под землей. В 1954 г. вышло закрытое постановление ЦК КПСС и Совета министров СССР о создании «объекта 700», а в 1955-м на Новой Земле прогремел первый испытательный атомный взрыв — подводный.

В 1961 г. над заполярным полигоном сбросили с самолета на парашюте «Царь-бомбу» (она же АН602 или «Кузькина мать») — самую сильную из когда-либо созданных человеком. Ее мощность оценивалась в 58 мегатонн (примерно в 10000 раз больше, чем в Хиросиме). «Гриб» поднялся на высоту 65 км, диаметр «шляпки» разошелся на 95 км, ударная волна трижды обогнула Землю, а звуковая распространилась на 800 км.

В 1963-м ведущими ядерными державами был подписан в Москве договор о запрещении испытаний на суше, в воде и атмосфере. Разрешались только подземные, которые считаются самыми безопасными, и их воздействие на окружающую среду в сотни тысяч раз меньше, чем при других взрывах. В проведении таких ядерных испытаний на островах Новая Земля участвовал наш земляк, матрос срочной службы Николай Никонов.

Срок подписки о неразглашении истек

В 1976 г. Николай окончил 10 классов в новлянской школе № 3. Летом устроился поработать автослесарем в одно из транспортных предприятий. Осенью отпраздновал свое 18-летие… А Воскресенский военкомат с повесткой — тут как тут! На подмосковном сборном пункте рослого крепкого парня заприметили представители Северного флота. И отправился призывник Никонов в Архангельскую область. По меркам нашей державы, не так уж это и далеко – все-таки не Сахалин и не Камчатка с Чукоткой. Однако в европейской части страны Архангельская область – самая крупная, и в ее состав входит в том числе и арктический архипелаг Новая Земля.

Чтобы попасть на заполярный полигон, пришлось пройти серьезный отбор. Здесь, кроме здоровья, учитывались и другие критерии – школьные оценки, опыт работы до армии и т.д. В итоге Николай и несколько его новых товарищей стали матросами особой войсковой части, срок службы в которой был не три года, как положено на флоте, а всего два – но каких!

Транспортный самолет доставил парней из Архангельска в пос. Белушья Губа. Офицеры сразу пояснили ребятам, что в письмах домой строжайше запрещены любые намеки на ядерный полигон и даже упоминание Новой Земли. Присягу новобранцы приняли 19 декабря 1976 г. И тут же дали подписку на 25 лет о неразглашении всего того, что им предстоит увидеть и узнать в ходе службы. Парни были молоды, на здоровье не жаловались – им и в голову не приходила простая мысль: когда «на гражданке» у них в организме вдруг возникнет какой-нибудь серьезный сбой, то они даже лечащим врачам не смогут рассказать про «объект 700» и про радиоактивное облучение.

Что ж, в настоящий момент срок подписки о неразглашении давно истек. Ядерные взрывы не проводятся уже много лет. В СМИ и в Интернете опубликовано немало материалов о заполярном полигоне… Самое время и нам получить сведения, как говорится, из первых рук.

«Дети подземелья»

Подразделение, в котором оказался матрос Никонов, носило редкое для Вооруженных сил название: лабораторно-испытательная рота научно-испытательной части (ЛИР НИЧ). Служившие в ней ребята имели на полигоне и другое, неофициальное наименование – «дети подземелья».

Испытания проводились в горизонтальных штольнях, прорытых шахтерами в глубине сопок. Толщина горной породы должна быть достаточной для удержания всей энергии взрыва — от нескольких сотен метров до двух километров. Как вспоминает Николай, ядерный заряд помещался в так называемом концевом боксе (КБ) – шарообразном помещении, облицованном свинцовыми плитками. Штольня в нескольких местах наглухо перекрывалась толстыми бетонными пробками, исключающими массированный выход в атмосферу радиоактивных газов.

Основная задачи лабораторно-испытательной роты на этапе подготовки к взрыву –установка вместе со специалистами различных детекторов в штольне на определенном расстоянии от концевого бокса. Датчики располагались в трубах разной длины и диаметра, которые проходили сквозь бетонные пробки. Главная сложность заключалась в том, чтобы совместить центры этих труб на одной оси на всем расстоянии от КБ до «устья» (выхода наружу).

— Проводя центровку в темной штольне, мы использовали мощную самолетную фару и луч лазера, — вспоминает Николай Никонов. – Это сейчас лазерными указками никого не удивишь. А в те годы подобные приборы имелись только на секретных объектах.

Вспышка от взрыва проходила через трубы и регистрировалась расположенными в них датчиками. Информация от детекторов по кабелям выходила наружу и попадала в аппаратные комплексы – это такие напичканные всевозможными приборами фургоны.

Кроме того, вспышка от взрыва фиксировалась фото- и видеокамерами, находившимися на «приустьевой» площадке снаружи штольни. При этом мощный пучок света ударял сначала в стоявшие здесь же специальные металлические зеркала и, отразившись от них, попадал в объективы фото- и видеоаппаратуры.

 После взрыва

За время службы на «объекте 700» Николай Никонов участвовал в нескольких испытаниях. Непосредственно перед взрывом весь персонал эвакуировался с полигона. Людей либо отправляли самолетом в пос. Белушья Губа, либо выводили в море на корабле.

— Помню, как проходили испытания в одной из штолен утром 10 августа 1978 года, — рассказывает Николай. – Мы к тому времени находились на борту большого десантного корабля в Баренцовом море на расстоянии нескольких километрах от берега. После взрыва судно ощутило такой толчок, будто наскочило на подвод-ную скалу!

В ближайшие часы после испытания происходил демонтаж аппаратурных комплексов. Фургоны с приборами дезактивировали. Занималась этим как раз лабораторно-испытательная рота.

Упомянутый выше испытательный ядерный взрыв особенно запомнился нашему земляку, на тот момент носившему уже звание старшего матроса. Он был назначен руководителем группы из нескольких человек. Им предстояло снять зеркала и видеокамеры с «приустьевой» площадки. Людей экипировали костюмами химзащиты, противогазами и дозиметрами. На объект они отправились на автомобиле ЗиЛ-131. Туда же на «уазике» должен был подъехать офицер, у которого имелись специальные инструменты для демонтажа оборудования.

— Подъезжая к штольне, мы почувствовали запах сероводорода (в породе, образующей гору, имелось много пирита — минерала, содержащего серу). Я приказал матросам надеть противогазы, — говорит Николай. – Офицер по какой-то причине задержался, и мы проводили демонтаж подручными средствами…

Впрочем, в основном служба на «объекте 700» проходила слаженно, четко. Матросы и офицеры не делили обязанности на «наши» и «ваши». Если надо, вместе разгружали ящики со свинцовой плиткой, вместе паяли приборы и пр.

 Подразделения особого риска

Вернувшись «на гражданку», Николай Никонов и его товарищи стали как бы обычными военнослужащими запаса. Никто тогда не проверял состояние их здоровья, не спрашивал о самочувствии и не предоставлял никаких льгот.

Однако после взрыва реактора на Чернобыльской атомной электростанции отношение властей к здоровью граждан с подобной биографией стало меняться. Ликвидаторы аварии на ЧАЭС получили льготы. Тогда за свои права стали бороться и другие люди, подвергшиеся по роду службы воздействию радиации.

Теперь они имеют статус ветеранов подразделений особого риска и пользуются определенными мерами социальной поддержки. Николай Никонов смог документально подтвердить свою службу на Новоземельском полигоне и в декабре 2011 г. вполне заслуженно получил соответствующее удостоверение — ведь он, верный присяге, честно выполнял воинский долг, участвуя с риском для жизни и здоровья в укреплении «ядерного щита» страны.

 Природа архипелага смогла восстановиться

Всего на Новой Земле было инициировано 132 ядерных взрыва (последний — 24 октября 1990 г.). Их суммарная мощность составила 94% от всех подобных испытаний, проведенных в СССР. Недавно Северный флот организовал на архипелаге экологическую экспедицию. По маршруту ее следования проводились замеры радиационного фона — превышений не выявлено.

— Могу сказать, что миф о Новой Земле как радиационном могильнике Арктики по результатам работы наших специалистов полностью опровергнут, — утверждал тогдашний командующий Северным флотом адмирал Николай Евменов. — Природа архипелага успешно справилась с последствиями ядерных испытаний.

По словам адмирала, на самом деле значительный вред окружающей среде наносят оставленные людьми скопления бытового и технического мусора. Этой проблемой занимается экологический взвод флота. Только за год со всех арктических островов вывезли более 3000 тонн металлолома…

 Сергей КИСЕЛЕВ, Заслуженный работник печати Московской области

Фото из архива Н. Никонова и из открытых Интернет-источников

На заглавном фото — пос. Белушья Губа

#воскресенск #новости #куйбышевец #крупнымпланом #воскресенскийкраевед