Твори, выдумывай, пробуй!
Этот девиз очень подходит Юлии Мусатовой – руководителю Белоозёрского литературного объединения «Вертикаль». Она успела поработать и в центральной прессе, и на телевидении в популярной в 90-е годы программе «Времечко». Талантливый прозаик и поэт, в последнее время печаталась в газете «Округа» (г. Белоозёрский), в различных поэтических сборниках. Её биография – это череда принятия внешне парадоксальных решений. Но поскольку она верит в свою звезду, то, очевидно, по вере ей и воздаётся.
— Юлия, для начала расскажите немного о себе.
— Родилась в Коломне и прожила там почти четыре года. Родители после окончания института получили распределение в НИАИ космической направленности, с выбором места жительства (в том числе в Москве). Но они остановились на посёлочке в пять домов в Белоозёрском, за что я им благодарна до сих пор.
С 3-го класса по 8-й я ездила одна в раменский Дворец культуры «Сатурн», в секцию художественной гимнастики. Там, вполне по-взрослому, постигла понятие НАДО – через «не могу», боль и слёзы. В 9-м классе сдала на кандидата в мастера спорта и перешла там же в театральную студию. Читали стихи на концертах, ставили спектакли, и, как и следовало ожидать, после школы потянуло в театральный вуз. Студией руководил мастер своего дела, поэтому мне удалось поступить в Щепкинское, в класс Михаила Царёва. В день первого прослушивания робко зашла в легендарное здание, в растерянности застыла. Вбежавший с улицы Юрий Соломин приветливо спросил: «Опаздываете? Ну, пойдёмте вместе опаздывать». И подсказал мне, где проходит первый тур. Спустя несколько месяцев, на бесконечных мастер-классах я стала ощущать, что не хочу делать своей профессией постоянное вживание в чьи-то образы. Но посоветоваться по этому поводу было не с кем.
Однажды я сидела на скамеечке в сквере на Охотном Ряду, и ко мне, опираясь на палочку, подошла очень пожилая, но с безукоризненно правильными чертами лица, женщина — актриса Александра Росницкая. Она неожиданно заговорила со мной, и мы так просидели до вечера. Потом в небольшой квартире на улице Грановского она показывала фотографии своих друзей, которые для меня были героями кинофильмов. Однажды она задержала мою руку в своей и сказала: «Если можешь делать что-нибудь другое, не иди в актрисы».
— И Вы послушались совета?
— Видимо, очень вовремя были сказаны эти слова. Успешная актриса и певица, заслуженная артистка РСФСР, она знала обратную сторону сцены. А мне всегда очень хотелось изучать историю литературы и языка. Но все, кому я только заикалась про филологический, дружно крутили у виска. Тогда я сдала экзамены в Институт управления скорее из опасения оказаться вне социума.
Но и там вскоре стало понятно, что это — не моё. Дотянув до конца учебного года, забрала документы. И отчаянно, без подготовки поехала покорять университет. Не добрала два балла. Устроилась работать сторожем в Донской церкви и читала, читала, читала. Через год на экзаменах сыпала цитатами из художественных произведений и литературоведческих исследований.
Учёба в МГУ на филологическом факультете стала праздником долгожданных знаний, хотя учиться было очень сложно из-за высоких требований и огромного объёма информации. Кем предстоит работать, я не задумывалась, но и не сомневалась, что в любом случае это будет мне интересно.
— Надежды оправдались?
— Предложение работы оказалось неожиданным, но заманчивым. Переводчиком в российско-германской организации. Спустя два года работы, в 93–м, столкнулась с «лихостью» тех времён в виде намёка руководителя сделать не совсем точный перевод одного пункта договора, касающегося финансов. Я этого не сделала, и сотрудничество стало невозможным. К тому времени судьба связала меня с человеком из мира восточных единоборств, и я стала писать статьи в газеты «Советский спорт», «Спорт- экспресс». Кстати, печаталась и не на спортивные темы – в «Вечерней Москве», МК, «Независимой газете». В «Литературке» вышел мой фельетон.
— Так и стали журналистом?
— Колесо Фортуны повернулось иначе. Однажды на Арбате меня остановил вопросом, не хочу ли работать на телевидении, Игорь Воеводин, один из основателей программы «Времечко». Собеседования не было. Руководитель передачи Лев Новожёнов дал листок бумаги, включили камеры, сказали: «Читай и не жмурься». Минут через двадцать, взмокшая, я услышала: «Потянет».
«Времечко» создавалось как антипод программе «Время» с её официальными новостями. При всей весёлости, это была очень реалистичная передача. Зритель узнавал в сюжетах жизненные истории. Мы себя не щадили. Для репортажа про моржей я ныряла в прорубь в мороз, дважды подряд, так как оператор перепутал фильтры. Прыгала с тарзанки в парке им. Горького.
Приходилось иметь дело и с «братками». Зрители просили показать собачьи бои, мы узнали, где они проводятся. К оператору подошли двое – бить камеру. Я говорю: «Погодите, вам что именно не нравится?» Нам поставили условие – вырезать кадры с номерами машин и лицами. Потом приглашали на закрытые мероприятия, но никакого панибратства – мы были из разных миров. Но и в Останкино можно было встретить молодцев, иногда знакомых, в малиновых пиджаках.
Репортаж, при всей дикости темы, вызвал большой ажиотаж – своей зрелищностью. НТВ попросило ещё раз сделать. Потом с БИ-БИ-СИ позвонили. Там я впервые поработала с цифровой камерой, и за 20 минут мы смонтировали получасовой репортаж, с которым три часа ковырялись бы у нас.
— Наверно, в телецентре виделись со многими «звёздами»?
— Конечно, постоянно сталкивались в коридорах с тв-мэтрами, улыбались, могли перекинуться какой-то шуткой. Но было и настоящее общение. Рядом с «Времечко» находился кабинет Владислава Листьева. Иногда после эфиров оставались вместе пить чай, делились идеями. Однажды услышала от него такую фразу: «Выбор всегда есть. Иногда между поступком плохим и очень плохим». Влад учил меня правильно держаться в прямом эфире – сохранять со зрителем баланс интереса и доверия. На похоронах Листьева мы плакали навзрыд, что в среде телевизионщиков большая редкость.
На ТВ очень жёсткие отношения. Новичка сразу испытывают. Отправляют на репортажи, без договорённости о съёмках, с камерой-мыльницей и неопытным оператором. Затем назначают время монтажа с 18 до 20 часов, когда в 21.00 эфир. В любой момент в монтажную мог ворваться, например, Дмитрий Дибров, с требованием срочно освободить кабину. Тогда надо было становиться «танком» и продолжать делать своё дело. Заискивающих перед сильными затаптывали, и они годами оставались «на побегушках». Три месяца я работала только корреспондентом, потом посадили в прямой эфир. Ведущие хотя и держали в запасе несколько фраз на случай паузы, но звонки некогда было фильтровать. Поэтому накал нервов был запредельным, зато и самообладание тоже выработалось…
— Во время событий 1993-го были в Останкино?
— В этот день в Олимпийском проходил чемпионат мира по панкратиону (бои без правил), и я должна была выдать в вечернем эфире интервью с двумя Александрами – Иншаковым и Лебедем. Выходим, а по проспекту Мира движутся танки. Примчались с видеоинженером в телецентр. И застряли там на трое суток. Мне было тогда страшно не за себя, а за родителей и 6-летнюю дочку. Мобильных телефонов не было, а городские в Останкино отключили. Что перечувствовали родные, видя обстрел Останкино по телевизору и зная, что я там…
Стрельба и скрежет ночью стихали, но совсем не прекращались. Фантазировали с запасами из холодильника. С Яной Поплавской варили суп из плавленых сырков, делали яичницу на утюге. Дремали на стульях. После тех событий все, кто оказался там, перешли на «ты» и научились преодолевать страх, получив основательную закалку.
— В чём проявилась потом эта закалка?
— В 2005 году в ЦДХ привозил свои картины Пако Рабан. Меня всегда завораживало его искусство. Однако охрана требовала немалую плату за возможность встречи. Я же просто после презентации подошла к великому Пако с удостоверением журналиста и представилась через переводчика. Беседовали с Рабаном почти два часа, интервью вышло в московском журнале «Belle».
В конце 90-х «Времечко» поставили в условия «выкупа» эфирного времени, то есть добавления рекламы и других скучных материалов. Появилась и «джинса» – скрытая реклама за «откаты». Профессиональный уровень из-за этого опускался до такого «плинтуса», что авторы пытались скрывать причастность к своим репортажам. Я ушла за несколько месяцев до этого творческого кризиса. Завершающей моей работой стал документальный фильм про Председателя издательского отдела Патриархии митрополита Питирима. Я имела счастье с ним быть знакомой последние два года жизни митрополита. Он перед съёмками звонил мне домой и спрашивал, не нужна ли какая-нибудь техника (он увлекался фотографией). Брал с собой термос с чаем и бутерброды, угощал нас, вечно голодных телевизионщиков.
— Куда же Вы направились, расставшись с телевидением?
— В то время расцветал малый бизнес. Мне предложили должность арт-директора в организации по производству сувениров «с изюминкой» бренда «Планета приколов». Здесь тоже есть простор для творчества – придумывание дизайна, ведение сайта. Выжили и работаем до сих пор, только практически отказались от китайщины. На своих станках производим эксклюзивные изделия.
— Значит, фирма Ваша — в Москве, при чём же здесь Белоозёрский?
— Живя в Москве, всегда приезжала в посёлок к родителям в отпуск, на все каникулы с детьми. Потом приезжать стало не к кому. Но после долгой жизни в Москве захотелось жить не в квартире. И я построила домик в деревне, относящейся к городу Белоозёрский. Благо, что работа преимущественно онлайн и в офисе не надо быть каждый день.
Здесь очень насыщенная творческая атмосфера. Выступаю со своими стихами на концертах в составе Белоозёрского клуба авторской песни, который в прошлом году отметил 10-летие. Летом ездим на бардовско-поэтические фестивали.
Осенью 2019-го года в Белоозёрском по инициативе Леонида Дудина было создано ЛИТО «Вертикаль». Леонид Анфиногенович и сегодня наш главный генератор идей. Я помогала в вопросах организации, и спустя два месяца в газете «Округа» появилась литературная страница «Белоозёрская лира». Проблемы решаем с бесценными помощниками – Андреем Ждановым, Зоей Корниенко. Результаты работы – наши книги, творческие встречи, концерты. И заметный профессиональный рост всех и каждого члена ЛИТО.
– Но что-то печалит?
— Литературу очень портит энергичная посредственность. Книжные полки наводнило «искусство» рифмоплётов-графоманов, умеющих делать деньги и издавать свои книги. И на концертных площадках активно выступают не поэты высокого класса, а те, кто умеет договариваться. Поэтому надо объединяться, чтобы проторить дорогу истинным талантам.
Есть случаи, когда в ЛИТО вступают с единственной целью личного продвижения в «литературно-концертной карьере». И под любыми предлогами увиливают от общих дел. А у опытных мастеров нередко поэзия превращается в ремесло, тогда она выхолащивается, теряет тайну и становится мёртвой.
– Что считаете главным личным успехом?
– Самодостаточность. Появилась в результате жёсткой внутренней аскезы. Исчезло желание мелькать, где только возможно, со своими произведениями.
– Как ощущаете себя в кресле руководителя?
— Роль руководителя – кажущееся удовольствие от статуса. На самом деле – это смирение своих амбиций во имя дел коллектива. Хорошо, что рядом есть люди, у которых постоянно учусь. У Леонида Дудина – глубоко обдумывать каждое действие, особенно касающееся коллектива. А приняв решение, претворять его в жизнь, «не жалея живота своего». У руководителя Воскресенского ЛИТО «Радуга» Виктора Лысенкова — проводить заседания непринуждённо и содержательно. Пытаюсь так же тактично, но твёрдо говорить «нет», как это дипломатично умеет делать руководитель Клуба авторской песни Саша Кононенко.
— Спасибо за беседу!
Беседовала Елена Хмырова
#воскресенск #новости #куйбышевец #крупнымпланом #интервью