Сегодня гость нашей рубрики — Андрей Анатольевич Копцов. Он руководит Воскресенским лицеем № 22 с 2001 года. Самой ценной своей наградой считает знак «За заслуги перед Воскресенским районом». По его словам: когда тебя отмечает местное сообщество – это очень значимо. Самая титульная награда – Почетный работник общего образования Российской Федерации. Сегодня он — председатель совета клуба директоров школ Московской области.
— Андрей Анатольевич, вы – коренной воскресенец?
— Отец – ачкасовский, коренной. Мама приехала в наш район во время войны. Она была ребенком, когда их семью эвакуировали в деревню Павлово. Там они впоследствии и познакомились. Этой деревни уже нет, её поглотил микрорайон «Красный строитель». Там я и вырос, недалеко от станции Москворецкая. Учился в 11 школе. Первая учительница – Валентина Васильевна Смирнова. Храню о ней очень теплые воспоминания, и, видимо, именно она привила мне уважение и любовь к профессии учителя.
— Как состоялся выбор профессии – учителя-словесника?
— Выбор филологического факультета носил элемент случайности. Собирался поступать на истфак Коломенского пединститута. Посещал подготовительные курсы. Неожиданно для себя оказался в числе лучших абитуриентов, которым предоставили право поступить по результатам одного досрочного профильного экзамена. Для меня было очевидно, что это сочинение. За него получил «4», с оценкой не согласился и подал апелляцию. Благодаря разбору апелляции узнал, какую ошибку допустил. В дополнительном задании неправильно просклонял существительное «дитя». Конечно же, запомнил на всю жизнь, что в родительном падеже это слово пишется и произносится – «дитяти». Позже я узнал, что моё сочинение проверяла преподаватель высочайшей грамотности и столь же высокой требовательности к своим студентам – Светлана Александровна Ерошкина. Мне сказали, что получить у неё за сочинение «4» — невероятно высокий, для многих недостижимый результат. Из-за этой четвёрки мне пришлось сдавать и остальные экзамены. И это было полезно.
— От своих учеников сейчас требуете знания правил?
— Добиваюсь не просто знания правил, а знания назубок. Для меня очевидно, что ни один ВУЗ не должен принимать студентов, слабо знающих русский язык, пишущих неграмотно.
— Выбор профессии для вас был осознанным. А тогда уже были мысли, ожидания, что станете директором?..
— В студенчестве о карьере не задумывался вообще. У нас была интересная учеба. Прекрасные преподаватели. Жесткие, требовательные, не делающие скидок. Они не ограничивались рамками программы, и всегда были готовы дать нам больше, чем требовалось учебным планом, и больше, чем мы были способны впитать.
Вторая причина, не оставляющая места мыслям о карьере – работа проводником. Отец – монтажник, мама – инженер. Жили без особого достатка. Всё началось со студенческого стройотряда. Мы работали проводниками поезда «Москва – Выборг», который круглогодично обслуживают студенты. После летней практики предложили остаться на весь год. Был студенческим бригадиром поезда. Там, видимо, получил и развил способности к хозяйственной деятельности. Совмещать работу с учебой на дневном отделении было сложно, и я благодарен преподавателям, которые относились к этому с пониманием. Учил в выходные, ночами… Летом обслуживали поезда до Мурманска, Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга… В какой-то момент даже возникло желание остаться проводником на всю жизнь. Очень люблю путешествовать.
— Какую разницу вы чувствуете между временем, когда приняли предложение стать директором школы и сегодняшними реалиями?
— Директор школы сейчас и 20 лет назад – большая разница в обязанностях. Тогда были смутные годы. Учителя буквально работали не за зарплату, потому что она была мизерна. Соответственно, был жуткий дефицит учителей. Директора школ нередко не то чтобы искали хорошего педагога, а рады были любому учителю, который мог хоть как-то вести уроки.
Изменилась эпоха. Сменились требования к выпускнику. Он должен обладать другими компетенциями, и быть готовым к другим условиям жизни. Должен более сознательно представлять своё будущее. Потому что возросла конкуренция. Изменились технологии наук, производства, управления и даже подчинения. Выпускник не просто должен иметь знания по предметам, но уметь знание физики применять в биологии, знание истории – в литературе, и так далее.
На порядок стало важнее знание иностранного языка. Когда школьниками были мы – знание или незнание английского было далеко не так важно. Сегодня и знание компьютера на уровне пользователя часто становится недостаточным. Для многих профессий уже требуются навыки программирования. А если это требуется от ученика, то значит это должен уметь и учитель.
— Насколько важна начитанность ученика?
— Для меня – на первом месте! Начитанность – это не только грамотность в привычном понимании. Чем больше в человеке умных мыслей, красивых слов, правильных поступков, о которых он читает – тем он правильнее будет вести себя, правильнее изъясняться… В век дефицита родительского внимания примеры, ассоциации, необходимые в жизни, ребенок может и должен черпать из книг.
— Как пробудить любовь к чтению?
— Способ только один – читать вместе с ребенком. Набираться терпения и читать с ним. И хотя бы изображать любовь к чтению, интерес к книге. Чаще спрашивать совета учителей – какую именно книгу предложить ребенку. Кстати, ко мне обращаются часто. Потому что, попадая ко мне, ученики начинают понимать, что если не будут читать, успеха на моих уроках не добьются. Чтение «по диагонали» у моих учеников не проходит.
— Есть ли сейчас проблема с учениками, которые не хотят учиться, мешают учителю вести урок, вынуждают учителя терять на них время, мешают одноклассникам получать знания?
— Конечно. Если я сейчас скажу, что ко мне не водят учеников в кабинет, что мне не приходится проводить профилактические беседы – это будет вранье. Единственное, – говорю всегда учителям: «Ребенок выйдет из моего кабинета, и останется наедине с вами. Проблему взаимоотношений с ребенком решать вам».
— Я просто сравниваю работу учителей школ и преподавателей вузов, которым не приходится бегать за студентами и уговаривать их учиться. Хочешь – учись. Не хочешь – будешь отчислен!
— В этом смысле — да! Либерализма к таким ученикам у нас неоправданно много! Приезжаем мы в одну из сингапурских школ, видим в окнах кабинета несколько разновозрастных учеников. Оказалось, это ученики, которые опоздали на первый урок. Они целый день отстранены от занятий с классом. Учителя дают каждому задание по учебнику, и они занимаются самостоятельно. С этого там начинается формирование законопослушания. Трепетное отношение к закону, который един для всех. Может быть, в этом секрет их успеха, и может быть, этого не хватает нам. У нас ребенок опоздал, созорничал, — поругаем, отчитаем… Но ребенок должен пойти в класс. Нарушает дисциплину на уроке – выгнать не имеем права, даже в ущерб классу. Вне класса он же будет без контроля!
— Обидно, что из-за них другие дети недополучают знания.
— Абсолютно верно! Пришло понимание, что не надо всех пичкать одинаковыми знаниями и по объему, и по качеству. Это противоестественно. Мы должны делать ставку на тех, кто будет развивать экономику, науку, технику, культуру, общественную жизнь. Они приходят на уроки мотивированными. Если мы дадим им всё, что они способны усвоить – вернее получим количественный и качественный результат. А посредственности пробьются сами.
«Образование для всех!» — неверный лозунг. Образование должно быть для тех, кому оно нужно, кто к нему стремится. А с остальными пусть работает социальный педагог, педагог-психолог, и эту мотивацию в них находит либо пробуждает.
— Ваше отношение к школьной форме?
— Недавно участвовал в двух зарубежных стажировках – в Финляндии и в Сингапуре. В этих странах дети носят школьную форму и это не отменялось никогда. Там нет единой формы для всей страны, это внутреннее дело школы. Не думаю, что мы должны пренебрегать школьной формой. Из тех же экономических соображений форма нужна. Общеизвестно, что форма дисциплинирует, настраивает на необходимую поведенческую модель. У нас в лицее нет единой формы, но мы боремся за стиль. Преобладание темных тонов, отсутствие ярких деталей одежды. Всё-таки стараемся научить, что разные мероприятия, разные места их проведения могут требовать разного гардероба и разного поведения.
— Сингапур и Финляндия. Что вы там почерпнули, увидели, что было бы полезно перенять?
— Приехал из Финляндии, главная мысль — даже стены школы должны обучать и воспитывать. Многие кабинеты, классы имеют модульную схему, которая позволяет и расставить столы и стулья, и даже раздвинуть перегородку между помещениями для выполнения конкретной учебной задачи, проведения какого-то урока в нестандартной форме. Учитель может задумать и провести работу по группам в классе, или задействовать сразу весь класс, рассадив детей или всех вместе кружком, или по 5-10 человек. Промышленность выпускает соответствующую учебную мебель, позволяющую различным образом её комбинировать. Любое творчество ученика сразу же должно быть оценено другими, выставлено на общее обозрение. Рисунок оказывается на стене, поделка – на подобии витрины. Там нет присущего нам строго порядка – там творческий беспорядок, но продуманный, не являющийся хаосом. Кабинет весь увешан картинками, и детям и родителям это важно.
Очень важный момент. Безупречно уважительное отношение к учителю. Авторитет учителя безоговорочный. Мы спросили там – как родители могут высказать свои претензии в адрес педагога – нас не поняли. Но там и стать учителем сложно. Очень жесткий отбор, начинающийся еще при поступлении абитуриентов в институт.
Образовательный процесс организовывает и строит учитель, и ни одному родителю не может прийти мысль обсуждать либо критиковать его действия. В прессе, в СМИ запрещены отрицательные отзывы об учителях. Наш вопрос — что будет педагогу, который не выполняет учебную программу – был не понят. Там такого не могут представить.
Самое проблематичное для нас – модульное оборудование. За рубежом тоже есть школьные здания старой постройки, но они перестраиваются, переоборудуются под современные методические нормы. Внутренние перегородки, отделяющие класс от коридора, у них стеклянные. Администратор школы или любой посетитель должны видеть происходящее на уроке. У нас в 22-й перегородки глухие, и мы постепенно меняем двери на стеклянные. Это не избыточный контроль. Но все должны понимать, что на уроке не может происходить чего-то вредного для ребёнка. Пространство должно быть открытым.
— Вернемся к лицею. Сейчас он в числе лучших. Чем 22-я – скажу по-старому – школа отличается от других школ района?
— Не ставил бы акцент на отличиях. Я никогда не старался добиться, чтобы мы отличались. А вот к лидерству – стремился. Чем школа может добиться лидерства? Знаниями учеников. Например, в этом году 70% наших учеников сдали три ЕГЭ на 220 и более баллов. Есть такой показатель в рейтинге – процент выпускников по трем лучшим результатам ЕГЭ. Мы не стремились к этому показателю. Мы просто давали знания. Но когда эти проценты были посчитаны, оказалось, что школа, занявшая в нашем районе второе место по этому показателю, имеет 40%.
— Но это же не единственный критерий?
— Нет, конечно! Количество медалистов… Но этот показатель не считаю вполне объективным, потому что школа прямо может на него влиять. Более важный показатель – количество выпускников, поступивших в сто лучших вузов. Это уровень МФТИ, МГУ… У нас много таких выпускников. Как мы этого добиваемся? Учителя – пахари!
Одна из трудностей – родители хотят результата, но жалеют своих детей. А здесь часто верен обратный принцип: жалеть — значит не жалеть! Не привил своему ребенку трудолюбия, чувства ответственности – он не смог поступить в лучший вуз, не овладел в полной мере необходимыми знаниями… У школы и родителей цель общая – обучение и воспитание детей. Успеха мы добиваемся лишь совместной работой.
Беседовал Виктор Гладков, специально для газеты «Куйбышевец»©